Новелла «Погоня»
В 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Неверно сказать, что у Павла сразу получилась та самая, нужная решетка. Важнее оказалось другое, он правильно угадал принцип ключа. И не только угадал, а твердо поверил в верность своей догадки. Перебирать различные возможности ему стало не в тягость, а в охотку. Какие-то куски текста начали проявляться, уточнить осталось немного, взыграл азарт, и через неделю, не веря собственной удаче, Павел Скорошев выписал крупными буквами: «Быстрореченск, Майская двенадцать, четыре».
Он сидел и разглядывал адрес телячьими глазами. Хотелось вскочить, заорать, перекувырнуться через голову. Еще больше подмывало рассказать все Полине. Похвалиться, увидеть ее удивление и радость. Что ни говори, а радостной, и даже просто довольной, он не видел ее уже давно! Увы. Только подумалось о Полине, как радость Павла медленно заволоклась грустью. Ничему-то она не поверит. Ну, сложились буковки в слова… Надо пройти его путь собственным потом, чтобы оценить значимость сделанного! Эх, рано умерла мать. Вот с кем Павел поделился бы в первую очередь. Ее не волновал бы не ни клад в далеком городке, ни таинственный отправитель письма. Гораздо значимее и важнее, что Паша все-таки сумел прочитать хитро закрученное послание. И даже без второго письма!
А Полька – другая. Первое, что она скажет: это еще надо проверить. Не поедешь же ты в Быстрореченск по своей бестолковой шифровке! Да еще к тому же без ключика! Чем откроешь дверцу?
Проверить действительно трудно. Не под руками этот городок. Павел отыскал в книжном шкафу потрепанный дорожный атлас и принялся перелистывать словарь-указатель. Где он, этот Быстрореченск? В Пермской области или в Кировской? Так, спокойно. Нашел!
Открыв нужную страницу, Павел отыскал маленький кружок. Ничего страшного, никакой непролазной тайги. По крайней мере, железная дорога рядом. Можно легко доехать на поезде. Можно-то можно, вот только как на такое решиться. Задача похлеще шифровки. Вздохнув, Павел вернул атлас на место, а сверху бросил так и не понадобившуюся новенькую колоду карт.
Павел не сразу утвердился в мысли, что он сам, без всякой помощи, сумел расшифровать потайную записку. Но все равно – и когда он брался за это дело, и когда у него ничего не выходило, в глубине души всегда трепетала мечта о чуде. Вдруг что-то случится, и разгадка сама явится к нему. И как же тогда он будет рад!
Но вот свершилось… Разгадка есть, да такая, что ни капли не усомнишься! А где радость? Удивление, тоска и тревога. В руках у него (не у кого-нибудь, а у Павла Скорошева) ниточка, за которую осталось только потянуть. Всего-навсего потянуть. А он мечется. Что делать – не знает, с кем посоветоваться – тоже. Как ведь хочется, взять и рассказать кому-нибудь, что бывают на свете такие чудесные, непредсказуемые вещи!
До конца недели Павел ходил в вялой задумчивости, повторяя про себя, как заклинание, расшифрованный адрес. В выходные не выдержал, потихоньку смотался на вокзал и выяснил, как можно доехать до Быстрореченска, и во сколько обойдется поездка. Оказалось дороже, чем он надеялся. Домой Павел возвратился хмурый: потихоньку выкроить такую сумму он был не в состоянии. Получалось, что пока это дело придется отложить. Не на годы, конечно, а по крайней мере на месяц-другой. Он постарается на чем-нибудь сэкономить, что-нибудь накопить. А уж по результатам сделает выводы: ехать или не ехать. Вот так!
Дня через три Павел возвращался с работы. Он задумчиво брел по тротуару, уже привычно перенесясь мыслью в неведомый Быстрореченск. Вот он идет по Майской улице. Она, судя по названию, светлая и зеленая. Маленькие кирпичные домики. Вот и двенадцатый. Четвертая квартира. Полутемная, загадочная, с окнами во двор. И где-то в ней – тайник! Что в нем может лежать? Чемоданчик? Шкатулка? Или портфель с бумагами?
Совсем рядом коротко гуднула автомобильная сирена. И еще раз! Павел испуганно выпрямился и замер. Нет, ничего. Из притормозившей зеленой иномарки кто-то махнул ему через стекло. Павел не задумываясь, машинально повторил жест. Потом сообразил: Нелька Караваева. И как что-то толкнуло его в спину. Словно он уже не Павел, а всё еще Пашка; Скорошев кинулся следом за легковушкой, отчаянно размахивая руками. Нелька успела отъехать шагов на двадцать. Тем не менее, иномарка, поблескивающая зелеными боками, встала у тротуара.
«И не Караваева она теперь, а Чукавина», — сообразил Павел, вприпрыжку догоняя иномарку. Они же давным-давно с Чуком поженились. «Теперь и не вспомнишь, но еще до нас с Полиной», — заключил Павел, переводя дух возле передней дверцы.
Дверца приоткрылась, Скорошев пригнулся, заглядывая в машину.
—Привет, Паша! – окликнул знакомый голос. Смешок через нос тоже был знакомый. Павел притворно кашлянул, пытаясь найти нужное слово.
—Ты так побежал, я думала, что-то случилось, — Нелька говорила весело, не выказывая нетерпения. Павел, наконец, выдавил из себя:
—Да вот увидел, показалось… мы же сколько не сталкивались. Даже засомневался, ты ли это.
—А что, — Нелька слегка тронула волосы, — плохо выгляжу?
Павел фыркнул, пожимая плечами.
—Ты что! Это я теперь плохо выгляжу.
—Па-аша! Зачем ты болтаешь эти глупости? Теперь! Плохо!! Ты ведь всё такой же. Совсем не меняешься.
—Да? Что и говорить, похвалила! – развел руками Павел. – Все кругом в гору прут, а у меня по-старому.
—Ладно! – осадила Нелька. – Если тебе куда надо, могу подвезти.
Павел на секунду замялся, потом забрался на сидение и осторожно прихлопнул дверцу.
—А Шурик как поживает? – спросил он, отпустив ручку, и пытаясь поаккуратнее пристроить ноги.
—Шурик?! Кто ж его теперь знает. Говорят, что-то затеял у себя в Туле. Может и раскрутится, если снова дураком не будет.
Нелька как будто сникла, уставясь на руль, за который держалась обеими руками.
—Ой, извини. Я, честное слово… Ни за что бы не спросил, если бы…
—Проехали, — она, не оборачиваясь, взяла его за запястье. – Перестань! Ты-то по-прежнему с Полиной?
Он закивал, мыча торопливо и утвердительно. Нелька медленно разжала пальцы, повернув голову, поглядела в глаза.
—Не надоела тебе она еще?
Павел недовольно вытаращил глаза и выпятил губы. Но сказать ничего не успел, Нелька вдруг тихо рассмеялась.
—Молчи уж! Всё я про вас знаю.
И не обращая внимания на насупленную физиономию Скорошева, добавили:
—Она ведь старше тебя на четыре года. Ты ж, Паша, у нас самый молоденький. Мог бы жить себе, как захочется. Отдельная квартира, на шее никого…
—Но ты же знаешь! Когда мать…
—Знаю, знаю! – Нелька чуть покрутила головой, сердито фыркнула. – Один ты жить не привык, нянькаться с тобой стало некому. А Полька тут как тут. Доволен теперь?
Павел не ответил, повозился, потянулся к дверце.
—Сиди! – Нелька запустила мотор и тихонько тронула машину с места. – Поехали. Если тебе некуда, довезу до дома.
—Нет, зачем до дома! – торопливо выпалил Павел и, смутившись, вдруг почувствовал, как запылали щеки.
—А куда же тебя, родненький? – проворковала Нелька с издевательской задушевностью. – Если ко мне, то еще рано. У меня еще дел выше крыши.
—Куда? Сказал бы тебе куда, да что толку!
—Паша! – Нелька снова притормозила. – У тебя на самом деле что-то случилось?
—Да нет, — грустно возразил Павел, чуть-чуть пожимая плечами. – Все живы-здоровы. Слушай, Нель, — вдруг решился он. – А вот если… Ты же всё это знаешь!
—Что ты хотел?
—Понимаешь… Вот если где-нибудь занять, ну вот долг, понимаешь?
—Кредит? – деловито уточнила Нелька.
—Может и кредит. Как вот, где это можно?
—В банке, — ответила она спокойно и равнодушно.
Павел втянул голову и сморщился:
—Это если много. Маленькие-то суммы они, конечно, не дают.
—Маленькие, это какие? – заинтересовалась Нелька.
—Ну, рублей, тысяч… пять!
Ему показалось, что Нелька всхлипнула. Но, повернувшись, он понял: его собеседница захлебнулась в безудержном смехе.
Природа за окном купе была великолепная, следы ненасытного вторжения людей мелькали все реже. Но Павлу уже наскучило любоваться вековыми чащобами, и обширными, заполоненными свежей зеленью полями. Он все чаще поглядывал на часы. Поездка, из-за которой столько метался и дергался, проходила благополучно. Павел уже полностью оделся и снарядился. Деньги, прощупанные украдкой, лежали на своем месте, в боковом кармане. Миниатюрная сумочка, весь его багаж, собрана и застегнута. Попутчики по купе уже слонялись по вагону, возвращались и снова уходили. Все они, как один, попались малоразговорчивые, каждый со своими надоевшими проблемами. Если разобраться, оно и лучше, от самой Москвы никто никому не досаждал. Одно неудачно, все они ехали дальше, в Быстрореченске никто не сходил и ни разу не бывал. Таким образом, Скорошеву все придется разыскивать самому, так сказать, изучать обстановку на месте.
Один из соседей заглянул в купе:
—Пал Сергеич, через полчаса.
—Да, да, конечно! – Павел с застенчивой улыбкой кивнул и, наверное, в сотый раз оглядел свое имущество. В самом деле, пора подниматься. Не спеша попрощаться с соседями, постоять в коридоре и потихонечку к выходу. Ведь стоянки поезда здесь не будет, минута-другая и ту-ту…
Быстрореченскую станцию с трех сторон окружала веселая солнечная рощица, но все равно была она маленькая, запыленная и ободранная с одного бока. Кроме Павла с поезда не сошел никто. Из станционного домика выбрался заспанный старикан в темном кителе. Он смотрел в упор на приближающегося Павла, явно готовый отвечать на любые вопросы, в том числе и свои собственные.
—Что-то мало к вам ездят, — сказал Павел, останавливаясь напротив старика.
—А? Да-да, мало. Наши больше на шестичасовой ходят. Или с утра, ежели кому на Москву. А этот! Билеты аж… — старик безнадежно взмахнул рукой. – И почитай нигде не останавливается.
Павел закивал, раскрыл было рот.
—А вы смотрю и без вещичек совсем. Проездом что ли, аль из области?
—Нет, из Москвы, — торопливо перебил Павел.
—У! Я уж годов десять не бывал. В столице-то. Раньше что! Как соберешься…
—В город-то в какую сторону? – Павел не стал дожидаться продолжения воспоминаний.
—Да вон, — протянул старик куда-то вбок, не оборачиваясь, левую руку. – Ветка отходит, вдоль нее и дорога. Только вы сейчас ни на чем не уедете. Часика через два. И то, если подойдет.
—А если просто так? Очень далеко?
—Три километра. Пешком хотите? – старик с сомнением повел плечами. – Ну, вы молодой. Мы, бывалоча….
—Большое спасибо! – поколебавшись, Павел взял старика за руку и, пожав, слегка встряхнул. – Я пошел!
Он услышал, как старик добавил что-то вслед, и, обернувшись, не слушая, закивал. Потом, помахав рукой в воздухе, прибавил шагу.
Дышалось легко, дорога была раздолбана только местами, но так как ни одной машины мимо пока не проехало, шоссе можно было признать вполне сносным. И насчет трех километров старик тоже не соврал, какие-то заводские трубы и мачты уже обозначились. Но это всё справа, куда уходило железнодорожное полотно, а за ним тянулась заболоченная облезшая буреломка.
Зато слева шелестел в вершинах ветерок, пахло листвой и хвоей, и вовсю наяривали птицы. Лес начинался от самой дороги и тянулся сплошь. Павел шагал быстро, глядеть старался только налево. Он постепенно отходил и успокаивался. Мысли о ярости Полины, об опасности дальнего пути, неизвестности, ждущей его впереди и очень возможной неудаче, улетучивались и вытеснялись живыми впечатлениями. Как давно он не посещал новых, незнакомых мест! Как давно просто не выбирался за город, куда-нибудь в лес, на речку! Пускай он проездится несолоно хлебавши, пускай ничего не найдет, или даже не сможет поискать. Всё равно, сколько можно сидеть на одном месте, тратить отпуска на бестолковые домашние дела? Не уйдет это от него никуда! Он ведь не лучше деда со станции, который «почитай годов десять» не бывал в столице. Он-то сам где побывал за прошедшие десять лет? А ведь как просто! Взять деньги, купить билет и вперед. Вот теперь Павел поглядит маленький городок, в который иначе ни за что бы не собрался. А может ему в нем еще и понравится?! Кто знает?
Так, отгоняя беспокойные мысли и положившись на удачу, Павел Скорошев отшагал все три километра.
Быстрореченск оказался незамысловатым городишком из трех длинных улиц, вытянувшихся вдоль железной дороги. Их пересекало несколько коротких поперечных, которые скорее годились в переулки. Вдоль железнодорожной ветки серой стеной громоздились склады, а по ту сторону уже возвышались корпуса завода. Или нескольких заводов? Очень может быть.
Улицы слегка извивались, то сбегаясь, то разбегаясь, неумело копируя изгибы железной дороги. Кругом торчали заурядные пятиэтажные дома, кирпичные и блочные. Впрочем, дворы их слегка скрашивали разросшиеся деревья и кусты, но на беду, они росли клочковатыми островками, чередуясь с затоптанными бурыми плешинами. И лишь изредка взгляд замирал на статных густохвойных соснах, кое-где оставшихся от некогда шумевшего здесь леса.
Разумеется, Майскую улицу Павел нашел без всякого труда и лишних расспросов. Это неожиданно его взбодрило: если в Быстрореченске есть улица Майская, да еще с двенадцатым домом, пропадают последние, затаенные сомнения.
Он медленно прошел мимо двенадцатого дома, приглядываясь к окнам и подъездам. Ну вот, четвертая квартира в первом подъезде. Павел стоит у цели и не знает, что делать дальше. Еще дома он прикинул возможные пути развития событий, и сейчас надо было на чем-нибудь остановиться. Чтобы не бросаться сгоряча, Скорошев поглядел на часы. Половина второго! Еще в разгаре день, в квартире запросто может никого не быть. Немножко подождать? Нет, вот это пожалуй и глупо. Вечером соберутся все, и если он заявится, придется вести разговор с несколькими недоверчивыми собеседниками, а это трудно. Не стоит откладывать. Быстро, быстро, раз, два, три!
Дверь отворилась почти сразу. Пожилая худенькая женщина, в чем-то светло-серо-серебристом, с крашенными легкими волосами. Павел чуть взбодрился, глядела она на него не враждебно.
—Вам кого?
—Здравствуйте, добрый день! – такое начало он подготовил еще дома и держал про запас.
—Здравствуйте, — машинально отозвалась хозяйка четвертой квартиры и выжидательно замерла.
—Заранее прошу прощения, если побеспокоил!
Она чуть пожала плечами:
—Я не понимаю…
—Видите, в чем дело. Трудно объяснить всё сразу. Я – Володя!
—Володя? – переспросила женщина. – Какой Володя?
—Вот как объяснить так сразу? – виновато улыбнулся Павел. – Всю дорогу пытался собраться с мыслями… Я ведь только что из Москвы.
—К нам, из Москвы?
—Получается, что к вам, — Павел развел руками и заулыбался еще смущеннее. – В письмо был вложен ваш адрес, а вот как обращаться к вам, я, понимаете, совсем не знаю.
—Наталья Павловна, — недоумевающе представилась женщина. И глаза ее чуть-чуть прояснели:
—Вы что, Володя, от Максима Витальевича?
—Кажется так, — потер затылок Скорошев. – С этими именами у меня всегда путаница. Но подождите, я сейчас посмотрю в записной книжке.
Он подтянул за ремешок сумку и стал нервно дергать молнию.
—Я сейчас, я сейчас, Наталья Павловна!
—Вам же неудобно. Зайдите! – хозяйка отступила, пропуская его в квартиру.
Чтобы не показать ненужной поспешности, Павел вошел медленно и с оглядкой.
—Вот сюда пройдите, на кухню, — подбодрила его Наталья Павловна.
Скинув полуботинки, он прошел на кухню и сел на отодвинутый табурет. «Обстановка не обновленная – еще советская, и кухня маленькая», — отметил Скорошев про себя. Сумка всё не открывалась.
—Вам помочь?
—Ничего, ничего, сейчас!
—Я вот только не поняла. Вы сами что? Только посмотрите или и всем остальным займетесь.
Павел замер. Ничего себе вопросик! Что посмотрите? И что означает «всё остальное». Не пора ли самому переходить к расспросам?
—Конечно, я понимаю, со стороны это очень смешно, а может быть даже и глупо, — слегка кашлянув, чтобы остановить свою скороговорку, Павел покосился на хозяйку. Та смотрела на него спокойно и внимательно, как добрая учительница.
—Немолодой человек, уже поживший, — он ткнул в свою сторону оттопыренным большим пальцем кулака, — и вдруг.
—Это вы – пожилой человек? – со смехом перебила Наталья Павловна и с удовольствием расхохоталась. Павел дождался, пока она отсмеется, оставил в покое сумку и, как будто вспомнив, вытянул из кармана рубашки четвертушку бумаги. Расправил и положил на кухонный стол, повернув в сторону Натальи Павловны. Та, чуть сощурясь, быстро пробежала строчки глазами и подняла взгляд на Павла. Разумеется в записке не было ничего нового, кроме, может быть, почерка, которым она обращала на себя внимание. Женский, крупный, очень красивый, пожалуй даже изящный. И конечно этот почерк ничего не говорил Наталье Павловне. Скорошев не сомневался в этом, поскольку хорошо знал, кто написал записку. Неизвестная женская рука вывела всё тот же адрес, но полностью: с указанием области и сокращениями «гор.», «ул.», «д.» и «кв.».
Но записка сделала свое дело. На кухню как бы вошел незримо кто-то третий, на которого можно было теперь валить все огрехи, недоговорки и даже отсутствие элементарного здравого смысла.
—Вот эта записка и была подложена к письму. А иначе я бы остался ни с чем. В письме-то никакого адреса. Вот и ищи родного отца! Ведь я только от вас узнал, что его звали, оказывается, Максим Витальевич.
—Постойте, постойте, — Наталья Павловна пододвинула вторую табуретку и тоже подсела к кухонному столику, – при чем здесь ваш отец? Максим Витальевич не старше вас. А может быть даже и моложе. Получается, мы с вами друг друга не поняли?
—Володя, — напомнил Скорошев.