Новелла «Погоня»
В 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
Утром Павел Скорошев проснулся с давно забытым, радостным чувством собственной значимости. Вчера жена не только выслушала его, но даже послушалась. Весь вечер они резались в карты. Перепробовали всё, что знали и умели. Всеми мыслимыми способами. Павел неизменно выигрывал. Сбой происходил в тех случаях, которые нельзя было назвать игрой: при открытой раскладке заведомо проигрышных комбинаций. Да и то – стоило чего-то не предусмотреть, оставить случайно или намеренно хотя бы один шанс, заговор Билибина срабатывал неизменно.
Полина наконец утомилась и уснула, а Павел, которому с утра не надо было подниматься на работу, еще долго бродил на цыпочках между ванной и кухней. Неопределенные, но светящиеся мечты уносили его в сказочное будущее. Радость распирала, поделиться было не с кем, и вновь Павлу представился ироничный, насмешливый «папа». Он пытался поддевать, подкалывать Скорошева, однако ничем не мог омрачить его гордости и восторга перед своей собственной персоной. Не всякому дается победа, а вот Павел Скорошев ее все-таки заслужил.
Упоение, веселье, шутки и насмешки, кажется, преследовали его и во сне, но это Павел припоминал уже смутно. Почувствовав утро, он просыпался не спеша, медленно и со смаком. По крайней мере, сегодня он мог себе это позволить!
Билибинская колода неровной стопкой с вечера лежала на столике. Скорошев осторожно взял ее, начал перебирать в руках.. Вот уж действительно – ничего особенного. Ни старины, ни древности. Обыкновенные бумажные карты советского образца. Когда же он жил, этот самый Билибин? От фамилии скорей веет девятнадцатым веком. Вот что! Надо спросить у Чука. Тем более, что и телефон есть, и не общались бог знает сколько.
…Гудков пять или шесть трубку никто не брал, наконец цвикнуло:
—Слушаю! (До чего же заморенный голос!)
—Здорово! Не узнал?
—Почему? Узнал. Выкладывай что надумал!
—Да ты что, Шурка! Своих не узнаешь?
—Пашок? Я думал…. Ладно.
В трубке все затихло. Павел перевел дух, соображая, как перейти к главному предмету.
—Как там у тебя? – спросил, наконец, Шурик.
—Да вот, живем, — ответил Павел как можно веселее. – Я ж Нельку видел недавно.
—Видел? Угу.
—У нее и взял твой номер. Вот, позвонил!
—Хорошо, — сразу, но вяло ответил Шурка. – Значит у тебя все нормально?
—Почти! – Павел постарался, чтобы ответ прозвучал бойко. – Слушай, Шурк. А что такое билибинская колода?
—Билибинская? Ты это серьезно, или прикалываешься?
—Совсем ты не соображаешь, Саня! Мне только по межгороду прикалываться!
—Межгороду? М-м-м… Пашка! – окликнул его Шурик уже бодрее. – Продиктуй мне свой номер. Я сейчас сам наберу. А то влетит тебе наш разговорчик.
—А ты как же? – великодушно стал возражать Скорошев.
—У меня не те тарифы. Диктуй, не тяни!
Видя, что Шурка не мудрит, а предлагает по делу, Павел продиктовал свой телефон и повесил трубку. Звонок действительно не замедлил.
—Алё! Пашка, а зачем тебе вдруг понадобилась билибинская колода?
—Да тут…. На работе у нас склока была. Ничего серьезного, но… Короче, хочется дать по мозгам одному деятелю. Мнит о себе много.
—И что он рассказывал?
—Рассказывал кое-чего! Будто видел, как играли этой самой колодой. В покер. Посмотрел карты – одни. А еще раз – совсем другие!
—Ну, это он ушами хлопал. Ловкость рук! При чем здесь билибинская колода. На много его разули?
—Не спрашивал. Да и скажет он, дожидайся! Я ведь не то хотел…. Понимаешь, я ему там ответил, что никакой билибинской колоды не существует. А сам вообще про нее не слышал. Первый раз. Хочется его раздолбать. Если еще раз разговор заведет.
Шурка затих. Павел тоже оборвал треп, ждал продолжения.
—Да, Пашка! Расстроил ты меня. А я уж думал – есть зацепка. Боюсь, что ваш разговор – лажа. Но ты на всякий случай координаты этого мужичка…
—Ладно тебе, есть они у меня! Ты чего это вдруг? Неужели правда что-то серьезное? Ты же разумный человек.
—Не веришь! Во всяком случае о Билибине сведения достоверные. Он – лицо историческое.
—А кто он? – Павел на всякий случай пододвинул бумажку и фломастер.
—Миллионер. И авантюрист. Лучший игрок южной России. Почти чемпион. Победитель Еремеева.
—Шут с ним, с Еремеевым, — вклинился Павел. – Колода-то у него откуда?
—Разные версии. Или, если хочешь, гипотезы. То ли от цыган, то ли от греков. А больше считается, что он создал ее сам.
—Как это?
—По волшебству. Тайными колдовскими средствами. Ну, что ты смеешься? Важно другое – она была, ее видели. Достоверные сведения. А последний выигрыш Билибина? Огромный. Он что, с неба упал!
—А потом? – почему-то с беспокойством поспешил спросить Скорошев.
—Потом он не играл. До смерти. Колода хранилась у наследников еще лет тридцать. Они тоже не играли. А в революцию вывезли за границу.
—Да это же чепуха какая-то! – не выдержал Павел. – Кто-то что-то слышал, была и пропала.
Теперь засмеялся Чук.
—Главное-то было потом! В Великую Отечественную войну ее взял с трофеями какой-то офицер. Вернулся с фронта. Играл по притонам. Через полгода с ним боялись садиться. Тут кое-кто из стариков и докумекал, что колода у него – билибинская.
—А имя офицера неизвестно! – съязвил Скорошев.
—Известно имя! – рассердился Чук. – Только я сейчас не помню. Следствие большое было, когда его нашли.
—Его убили что ли? – Скорошеву стало не до смеха.
—А ты как думал? – теперь уже Шурик дал волю иронии. – Колода, конечно, ушла, — добавил он, помолчав. – Потом кочевала по рукам. И осела у коллекционера. А вернее сказать – тайного скупщика.
—Скупщик тоже без имени?
—Что ты привязался!? Немец он был какой-то. Гаухман или что-то в этом роде. Это же давно было! Лет двадцать он прятал колоду. А потом…
—Чук, ты прям, как сказку рассказываешь! И тут — выходит — волк…
—Если тебе не надо, зачем спрашивал. Ладно, — продолжил Шурик уже будничным голосом. – Её у него выиграл Ярцев.
—Как так выиграл? Какой Ярцев?
—Да-а! – Чукавин постарался вложить в это слово все презрение. – Оказывается, я разговариваю с молокососом. Если уж ты про Ярцева не слышал…
—Ну, прости, Чук! Ну не слышал! Что теперь со мной сделаешь. Кто такой Ярцев?
—Ярцев – первая величина в карточном мире. Король. Бывший конечно. Ты что, правда не слышал про Андрея Ярцева?
—Андрея?! Андрея Михайловича?
—Ну да! Вот видишь! Покопаешься в мозгах – все вспомнишь.
Павел замолчал. От потрясения все слова куда-то разбежались. Он сидел и, сам того не замечая, лишь открывал и закрывал рот. Шурик тоже умолк, наверное, ждал очередного вопроса.
Наконец, Скорошев спохватился, что пауза затянулась. Он тряхнул головой, припоминая сказанное:
—Погоди, погоди, Шурка! А как же это он ее выиграл? Беспроигрышную колоду!
—Тут тоже по-разному говорят. Кто-то считает, что он первый догадался, что эту колоду можно выиграть. Ну, понимаешь, не в нее играть, а саму выиграть. Как ставку.
—Ерунда. Выигрывать-то ее зачем?
—Понимаешь, — Чукавин на секунду замялся. — Ее нельзя ни подарить, ни продать. Она всегда принадлежит своему хозяину.
—Постой, постой! Ты же говорил: она переходила.
—Ты что, совсем дурак! – разозлился Шурка.
—Как? Убивали что ли?
—Нет! В космос отправляли!
—А он, значит, выиграл! Что-то больно просто!
Чук снова хихикнул на том конце провода.
—Другие, между прочим, тоже так думают. Кажется, все было сложнее. Ярцев сочинил беспроигрышную партию. И вышел с ней против билибинской колоды. А на ней было заклятие, или там условие что ли – в случае проигрыша сила переходит на победившую колоду.
—Переходит!? – не поверил Павел. – Это уж совсем…
—Да-да! Совсем! Говорили, что Ярцев объявился не со старинной колодой, а с обычной советской. Но она всех била!
—И что он сделал?
—Ярцев? У! Тут самое интересное. Он резко сорвал огромный куш и никогда больше не играл. Лег на дно.
—Как Билибин?!
—Вот-вот. И никто эту колоду больше не видел. Ярцева тоже уже нет. А ты говоришь – карты в покере переменяются.
Долго еще сидел Скорошев после разговора, машинально вертя листок, на котором не сделал ни одной пометки. Зачем? Всё и так живьем стояло в памяти. Так вот чье письмо ненароком попало ему в руки! Сейчас Павлу казалось, что всё прошедшее было не с ним. Будто и свои собственные похождения он знает понаслышке. От того же Шурика Чукавина. Слишком далеки они были от понятий его привычной жизни…
Ярцев!! Дикая ситуация, но ведь он действительно не догадался поинтересоваться, как фамилия Андрея Михайловича. Вернее – побоялся. Это могло насторожить. Ведь должен же был он знать о своем мнимом отце хоть что-то. У Вики вообще-то можно было и спросить. Все равно эта препротивная девчонка ни на грош ему не верит. Вот только знает ли?
Павел достал записную книжку, открыл. Вот он, номер ее телефона. Тоже без фамилии. Написано: «Вика». И в скобках – «ежевика». Телефон рабочий, можно и позвонить. Скорошев сделал глубокий вдох и закрыл книжку.
Билибин. Билибинская колода. Что и говорить, Чук основательно его просветил. Подтвердил и девятнадцатый век, и современный вид колоды. Даже отсутствие клада стало понятно. Андрей Михайлович доживал втихомолку, тратил мало-помалу свой последний выигрыш. В письме к тому же упоминаются квартира и дача. Так что, какие уж тут сокровища! Единственное наследство – сама колода. Та, что по словам Ярцева, стоит всего его имущества. Может быть. Только что теперь с ней делать?
Какое все-таки странное совпадение: сыграл большую игру и точка. Наводит на тревожные мысли. Или билибинской колодой нельзя пользоваться бесконечно? Шурка по этому поводу ничего не сказал, надо думать, он таких деталей не знает. А ведь вполне возможно. Очень даже разумное предположение. Трезвый разум прямо-таки требует, чтобы всякое чудо имело свой ресурс. Тогда в него легче поверить. Неизвестный вид материи, неоткрытый тип энергии….
Допустим: нельзя сделать с этой колодой больше ста выигрышей. Или, скажем, выиграть больше миллиона; ну или ста миллионов. Так, так. А ведь если есть ограничение по играм – вполне может быть, что большую часть он уже истратил! Рубился в поезде; с женой. В таком случае – он большой дурак.
Но одно дело Чукавин – другое Ярцев. Андрей Михайлович знал, за что бился, наверняка знал! Что же получается: он тянул до последнего и взял главный выигрыш последним остатком. Сомнительно и весьма! Значит наоборот – не стал расходовать возможности до конца? Тоже не похоже, не по профессиональному.
Не то, не то! Запреты здесь есть, и даже наверняка, но выглядят они как-то иначе. Как бы то ни было, а билибинскую колоду надо пока запрятать в долгий-долгий ящик.
—Что развалился-то? Мечтаешь?
Павел дернулся всем телом и завертел головой, отгоняя оцепенение. Оказывается, он незаметно задремал в кресле и проспал приход Полины.
—Прикидываешь, куда потратить выигранные деньги?
Возмущенно насупившись, Павел пробурчал:
—Если очень хочешь – тебе отдам. Мне много не надо.
—Тем более, что их и нет у тебя, — Полина уселась на диван, нога на ногу и потянулась за газетой с программой передач.
—Нет, так будут! – бодро ответил Скорошев. Он хорошо выспался и вовсе не намерен был спорить.
—У тебя?! – со вчерашнего вечера у жены заметно поубавилось оптимизма. – Не смеши людей, Паша.
—Ну, знаешь! Если так думать…
—Вот именно. Именно, что думать. Прежде чем чего-то затевать, пошевели мозгами. В голове-то они у тебя есть, или как?
—Ты на что намекаешь? – ощетинился Павел.
—Да что намекать-то. Опоздал ты, Павел Сергеевич, со своим липовым наследством.. лет на пятнадцать. Прошли времена.
Скорошев ненавидяще поглядел в глаза жене. Он и сам вскользь невольно так подумывал, но чтобы сказать ему это в упор, беспощадно, бесцеремонно. И кто! Жена – самый близкий человек.
—Где ты сейчас будешь выигрывать? У кого? У своих знакомых, что ли? Ну, выиграешь по сотне, они с тобой больше и не сядут. А богатых знакомых у нас нет!
—Это еще как сказать, — попробовал возразить Павел.
—Таких дурных, которые будут тебе деньги проигрывать – точно нет, — отрезала Полина.
Полина включила телевизор. На экране замелькала пестрая разноцветная мешанина пополам с музыкой. Скорошев косился одним глазом и непроизвольно двигал нижней челюстью. Очень хотелось возразить, но не находилось ни слов, ни вариантов.
—Богатые где сейчас играют? В казино! – жена говорила не оборачиваясь и это казалось еще обиднее. – Прошли, прошли те времена, когда на пляже резались. Или в гостиницах, в санаториях.
—Ну и что, что в казино, — пробормотал Павел. – Играть все равно будут всегда.
—Да только не с тобой! Ты что, в казино потащишься? Тебя туда не пустят с твоей заветной колодой. А вернее сказать, — Полина полуобернулась, — и без колоды тоже не пустят.
—А что это ты всё играть-играть! – Павел даже вскочил с кресла. – Почему нельзя продать, например. В то же казино.
—Ха, ха-ха, ха-ха! – отчетливо выговорила Полина, но не весело, а сердито. – Нужны им твои задрипанные картишки. У них и так, каждая колода – билибинская! Без всяких чудес.
—Ну и что! – в голосе Павла уже сквозила не злость, а обида. – Что же теперь? Случайно досталось в руки, а ты…. Выбросить их, по-твоему?
—Оставь! – иронически разрешила супруга. – Будешь вечером играть. Сам с собою. У тебя же дел никаких. Какая разница, чем забавляться. Приятелей будешь развлекать. Приятельниц.
—Не ожидал я от тебя, Полина, — обиделся Павел уже не на шутку. – Думал, подскажешь мне что-нибудь, посоветуемся. Не для меня же! Для нас, для семьи.
—Много ты делаешь для семьи! Деловой! Пустяка нельзя попросить, все наизнанку. Одна болтовня на уме и глупости разные.
Скорошев молча ушел на кухню, Полина включила телевизор погромче и принялась перескакивать с программы на программу. Тогда Павел пустил из крана воду, зажег газ и поставил чайник. Постоял, нырнул в холодильник. Да! Хотел сегодня всё обдумать, и вот на тебе! Ничего не получается.